Печатать
Когда тёмный вихрь революционных событий охватил Россию, венценосные родственники из Европы начали уговаривать Елизавету покинуть погибающую империю, ей не раз предлагали устроить побег. Однако она категорически отказывалась. «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня!» – таков был её ответ на предупреждения и уговоры бежать.
Вера её не была экзальтированной, а очень осознанной и ясной. С той же спокойной ясностью она сознавала опасность, нависшую над царской семьёй, в том числе и над нею самой.
«…Вы скажете, что жизнь полна ужаса и смерти. Да, это так. Но мы ясно не видим, почему кровь этих жертв должна литься. Там, на небесах, они понимают всё и, конечно, обрели покой и настоящую Родину – Небесное Отечество. Мы же, на этой земле, должны устремить свои мысли к Небесному Царствию, чтобы просвещёнными глазами могли видеть всё и сказать с покорностью: «Да будет воля Твоя», – писала она графине Александре Олсуфьевой.
Разбушевавшиеся толпы были для неё не сбродом и не скопищем злодеев, а «больными детьми, которые не ведают, что творят».
Продолжалась война, и было очень много дел: формирование санитарных поездов, организация госпиталей и санатория для раненых в тылу, помощь вдовам и сиротам. Елизавета Феодоровна не могла оставить страну, которая так в ней нуждалась.
Февральская революция всколыхнула и подняла на поверхность «тину со дна общества». Выпущенные из тюрем по амнистии дезертиры и воры устраивали погромы на улицах Москвы. Горожане покрепче закрывали ставни и двери. Однако ворота Марфо-Мариинской обители по-прежнему оставались открытыми для всех, по-прежнему работали амбулатория и аптека.
Однажды сюда нагрянули несколько пьяных погромщиков, к ним вышла сама Матушка. Её пробовали оскорбить, но она держалась с таким достоинством, что непрошеные гости «сыграли отступление».
Один из налётчиков выкрикнул вопрос, который обычно задают беспомощные люди, не знающие других аргументов, чтобы задеть и унизить сильного противника. Смысл вопроса сводился к следующему: «Ты здесь кто такая?». «Я здесь служу людям», – спокойно и твёрдо ответила Елизавета.
После прихода к власти большевиков обитель и её настоятельницу некоторое время не трогали – так велик был авторитет Матушки в народе и так глубоко осознание важности совершаемого ею дела.
1910 г. Основательница Марфо-Мариинской обители.
Источник фото: сайт «Православие»
Но в апреле 1918 года, на третий день Пасхи, на Большую Ордынку явились латышские стрелки (правительство не решилось доверить арест почитаемой простыми людьми Великой княгини русским красноармейцам).
Настоятельнице дали на сборы полчаса, лишь двум сёстрам разрешили сопровождать её – одной из них была инокиня Варвара Яковлева, которая до конца прошла весь скорбный путь Алапаевской мученицы и разделила с ней её участь. Остальные сёстры не отпускали Матушку, хватались за её одежду и пытались помешать вооружённым до зубов людям. Поднялся плач и крик. Белых сестёр били прикладами, чтобы они не препятствовали аресту. А затем они бежали за машиной, пока хватало сил…
С дороги, пока Елизавету везли на Урал, якобы для того, чтобы воссоединить с остальными членами царской фамилии, она успела написать письма насельницам своей обители со словами утешения и напутствия. Следуя завету Матушки, сёстры продолжили дело милосердия. Обитель была закрыта чекистами в 1926 году.
Обещание «воссоединить» членов царской фамилии было исполнено лишь частично: пленниц поместили в Напольной школе в Алапаевске вместе с доставленными туда же внуком Николая I Великим князем Сергеем Михайловичем, сыновьями Великого князя Константина Константиновича Иоанном, Игорем и Константином и князем Владимиром Палеем.
Семья императора была заключена в Екатеринбурге. До этого Романовых перемещали по Уралу, из города в город. Елизавета Феодоровна некоторое время содержалась в Перми, потом в Екатеринбурге и лишь затем попала в Алапаевск, где провела последние месяцы жизни.
Рядом с Матушкой неизменно находилась сестра Варвара Яковлева, о которой до нас дошло мало сведений и всего одна фотография. Известно только, что она принадлежала к придворному окружению Великой княгини, затем приняла постриг, была одной из первых насельниц Марфо-Мариинской обители и келейницей настоятельницы.
Как и Великая княгиня, всю жизнь она посвятила делам милосердия. Ей неоднократно предлагали свободу, но она ни за что не соглашалась оставить Матушку.
Из «арестантов Напольной школы» Варвара Яковлева была самой старшей, ей было около 68 лет (точный год её рождения неизвестен), Великой княгине было 53 года, Великому князю Сергею Михайловичу 48 лет, князю Иоанну Константиновичу 32 года, Константину Константиновичу 27 лет, Игорю Константиновичу 24 года. Самым молодым был Владимир Палей, сын Великого князя Павла Александровича. К моменту гибели ему исполнился 21 год.
Условия содержания поначалу были относительно мягкими: ссыльным позволяли передвигаться по городу, посещать храм, заниматься садоводством (в Алапаевске и по сию пору растёт яблоня, посаженная Елизаветой Феодоровной), огородничеством и принимать у себя местных жителей, которые приходили навестить узников и приносили им еду. Но через некоторое время прогулки запретили и арестованных полностью изолировали от внешнего мира.
В ночь на 18 июля 1918 года их разбудили вооружённые люди, под предлогом отправки в безопасное место заставили одеться и увезли.
26 июля было опубликовано официальное заявление о «похищении великих князей бандой белогвардейцев». И лишь осенью, когда Алапаевск перешёл под контроль армии адмирала Колчака, после проведённого расследования стало известно, куда исчезли заключённые.
Позднее события были восстановлены по показаниям и воспоминаниям участников убийства.
Арестованных посадили на подводы, завязав им глаза и связав руки за спиной, и повезли к старому руднику в 18 км от Алапаевска. Пытавшегося сопротивляться Великого князя Сергея Михайловича застрелили. Остальные приняли свою участь безропотно. Подводя жертв к краю заброшенной шахты, их прикладами сталкивали вниз. Затем «живую могилу» забросали гранатами и присыпали землёй.
Окрестные жители уверяли, что из шахты ещё долго доносились стоны и молитвенное пение. О том, что некоторые из мучеников ещё какое-то время были живы, свидетельствовало и положение тел, обнаруженных в октябре 1918 года. Так, князя Палея нашли сидящим.
Рана князя Иоанна Константиновича, упавшего на выступ рядом с Елизаветой Феодоровной, была перевязана апостольником (головным монашеским платком): даже умирая, Елизавета помогала, поддерживала, вдохновляла…
Очевидцы, присутствующие при извлечении останков из шахты, были потрясены: несмотря на то, что с момента убийства прошло более трёх месяцев, разложение практически не тронуло тела Матушки Великой, лицо её было покойно и улыбалось, а персты правой руки сложены словно для крестного знамения. В том же жесте застыли руки князя Иоанна и инокини Варвары. Можно только предположить, какой подъём веры испытывали эти люди в последние минуты жизни…
Тела захоронили в склепе Свято-Троицкого собора в Алапаевске, а спустя год, во время наступления Красной армии на Урал, спасая от надругательств, вывезли из страны.
В 1921 году мощи Матушки Великой и инокини Варвары через Китай и Египет были доставлены в Иерусалим и упокоились в райских кущах Гефсимании, в Храме равноапостольной Марии Магдалины. За 33 года до этого храм был освящён в присутствии юной Великой княгини.
1 ноября 1981 года все алапаевские страстотерпцы были канонизированы Русской православной церковью заграницей, а в 1992 году Елисавета и Варвара прославлены Архиерейским собором РПЦ как преподобномученицы.
В возрождённой Марфо-Мариинской обители современные белые сёстры помогают страждущим, как и сто лет назад, сохраняя традиции, созданные Матушкой Елизаветой и первыми насельницами.
Во имя преподобномученицы Елизаветы Алапаевской возведено более 20 храмов в разных городах России, в том числе в Екатеринбурге, Калининграде, Нижнем Новгороде и посёлке Дивеево.
В Москве ей посвящён храм в Покровском-Стрешневе, построенный на средства учёного и благотворителя Игоря Ашурбейли. В храме хранятся частицы мощей святой Елисаветы и святой Варвары. Верующие с молитвой ищут здесь поддержки и исцеления.